Читать книгу "Бездушные  - Нил Шустерман"

Первой его мыслью было, что у Уны здесь тайное свидание и что лучше бы им не мешать… но доносящаяся изнутри беседа совсем не похожа на воркование влюблённых.

– Я не стану этого делать! – кричит мужчина. – Ни сейчас, ни когда-либо вообще!

– Тогда ты умрёшь, – чеканит Уна.

– Уж лучше умереть!

В строение ведёт только одна дверь, но верх купола давно не ремонтировался, и в нём полно дыр. Коннор осторожно, потихонечку вскарабкивается по закруглённой поверхности и заглядывает в щель.

Увиденное задевает в его душе самую заветную струну. Он видит молодого человека – примерно своего ровесника, с причудливой причёской из волос разного цвета и разной структуры. Юноша привязан к столбу и яростно вырывается из пут. Судя по его запаху и виду, он находится в этом отчаянном и беспомощном положении уже довольно давно – его не спускали с привязи даже чтобы облегчиться, и он был вынужден делать это под себя.

Первая инстинктивная реакция Коннора – отождествление. «Этот пленник – я. Это я в подвале у Арджента. Это я отчаянно пытаюсь освободиться. Цепляюсь за последнюю надежду» .

Эмпатия Коннора так сильна, что повлияет на все его дальнейшие отношения с этим человеком.

Но Уна не Арджент, напоминает себе Коннор. У неё другие мотивы, каковы бы они ни были. Почему же она так поступает? Коннор ждёт, надеясь вскоре получить подсказку.

– Отпусти меня или убей, – говорит пленник. – Так больше не может продолжаться!

На это Уна отвечает одним простым вопросом:

– Как меня зовут?

– Я же сказал тебе – не знаю! Я не знал этого вчера, не знаю сегодня и не буду знать завтра!

– Тогда, может быть, музыка подскажет тебе.

Уна отвязывает его. Узник даже не пытается бежать, зная, что это бесполезно. Он всхлипывает, руки его повисают, словно плети. И в эти слабые руки Уна вкладывает гитару.

– Играй. – Сейчас она говорит мягко и гладит его кисти, укладывая их в позицию для игры. – Дай ей голос. Это твой талант. Это то, что ты делал всю свою жизнь.

– Это был не я! – стонет он.

Уна отходит и садится к нему лицом. Вынув из чехла винтовку, она кладёт её себе на колени.

– Я сказала – играй.

Пленник неохотно начинает играть. Печальные аккорды наполняют гулкое пространство купола, словно всё строение стало теперь резонансной камерой гитары. Коннор чувствует, как всё его тело вибрирует в такт этим звукам.

Музыка прекрасна. Пленник Уны – истинный мастер. Он больше не всхлипывает. Вместо него теперь рыдает Уна, обнимающая себя руками, как будто её что-то разрывает изнутри. Стоны девушки переходят в горестный вой и сливаются с музыкой в великом траурном плаче.

Коннор меняет позу; небольшой камешек откалывается от края щели и падает внутрь купола.

В то же мгновение Уна вскакивает на ноги и, вскинув к плечу винтовку, целится в Коннора сквозь дыру в каменной кладке.

Коннор рефлекторно откидывается назад, срывается и катится вниз, обдирая кожу о грубую каменную поверхность и набивая себе шишки. Достигнув земли, он грохается на спину так, что дух вышибает; а когда он, придя в себя, пытается подняться, над ним уже стоит Уна, а дуло её винтовки торчит прямо ему в лицо.

– Не двигаться! – взвизгивает девушка.

Коннор замирает, почти уверенный, что она и вправду выстрелит, стоит ему шевельнуться. И тут пленник пользуется представившейся возможностью и бросается в лес.

– Hííko! – ругается Уна и мчится вслед. Коннор устремляется за ней – ему не терпится узнать, чем кончится эта маленькая драма, со стороны выглядящая сценой из психушки.

Догнав убегающего узника, Уна отбрасывает оружие и кидается на парня с голыми руками. Оба падают и катаются по земле. Длинные волосы Уны окутывают их, словно тёмный саван. И тут Коннор соображает, что преимущество теперь на его стороне. Он подбирает винтовку и направляет её на дерущихся.

– А ну встать! Быстро!

Но те словно не слышат его. Тогда он стреляет в воздух. Грохот привлекает их внимание; они отпускают друг друга и поднимаются на ноги. Только сейчас Коннор замечает, что у парня что-то не в порядке с лицом.

– Что за чёрт здесь творится?! – гаркает Коннор.

– Не твоё дело! – огрызается Уна. – Дай сюда винтовку!

– А может, мне вместо винтовки дать тебе пулю? – Коннор, не отводя ствола от девушки, переводит взгляд на её пленника. Да что у него с мордой? На коже какие-то странные разводы – расходятся, будто лучи, от центра лба и словно бы продолжаются на волосах. Так неестественно и всё же так знакомо…

И тут Коннора словно громом поражает – он догадывается, кто перед ним. Он достаточно насмотрелся на эту рожу в газетах и по телевидению, она не раз являлась ему в кошмарах. Это тот самый омерзительный Собранный! Похоже, их обоих осеняет одновременно, потому что в краденых глазах Собранного загорается огонёк узнавания.

– Это ты! Беглец из Акрона! – И без всякого перехода: – Где она? Она здесь? Отведи меня к ней!

Коннор ошеломлён настолько, что понимает лишь, что ничего не понимает – слишком много всего навалилось. Если попробовать разобраться прямо сейчас, то наверняка это приведёт к фатальной ошибке: у него отберут винтовку, и тогда не избежать чьей-нибудь гибели – возможно, его собственной.

– Вот как мы сделаем, – произносит он, заставляя свой голос звучать спокойно, но при этом не опуская винтовки. – Мы сейчас все вместе вернёмся в иглу…

– В парной вигвам, – рычит Уна.

– Парной так парной, мне по фигу, как оно называется. Сейчас мы пойдём туда, сядем и будем париться, пока я во всём не разберусь. Ясно?

Уна обжигает его взглядом, а затем устремляется обратно к вигваму. Собранный не так быстр на подъём. Коннор направляет на него ствол.

– Шевелись, не то превращу твои окорока обратно в сборную солянку!

Юноша обдаёт его презрительным взглядом краденых глаз и направляется к парному вигваму.

• • •

Коннору известно, как зовут это существо, но обращаться к нему по имени значит признать его человеком. Слишком много чести. Он предпочитает называть его Собранный.

Все рассаживаются в вигваме, но эта парочка психов не желает и рта раскрыть, как будто им не по душе, что он вмешался в их тёмный танец. Поэтому Коннор начинает первый, делясь своей догадкой:

– У него руки Уила. Давайте от этого и будем плясать. Уна выкладывает ему подробности похищения своего жениха – вернее, то, что ей известно со слов Льва и Пивани. Элине и Чалу так и не удалось выяснить, что произошло с их сыном дальше, впрочем, они на это и не рассчитывали. Жертвы пиратов редко попадают в заготовительные лагеря; их, как правило, продают отдельно, по частям, на чёрном рынке. Но с Уилом Таши’ни, по-видимому, был особый случай. Коннор даже представить себе не может ту боль, которую испытывает Уна, знающая, что у этого существа, сидящего напротив, руки её возлюбленного, а в мозг в буквальном смысле вплетён его талант. Талант Уила, его музыкальная память – и никаких воспоминаний об Уне. Да тут у кого угодно крышу бы сорвало! И всё же – держать его на привязи, как собаку? . .